"Я стоял там и плакал". Борис Беккер написал книгу о тюрьме
10 сентября 2025 г.
Знаменитый немецкий теннисист Борис Беккер (Boris Becker) написал книгу - целых 370 страниц. На книжных полках Германии она появилась в среду, 10 сентября. Соавтор бывшего спортсмена - британский журналист Том Фордис.
Сложносочиненное название сразу вводит в курс дела: "Внутри. Побеждать, проигрывать, начинать заново. A2923EV" ("Inside. Gewinnen, verlieren, neu beginnen. A2923EV"). Хотя английское "inside" можно перевести и как "суть", что, возможно, больше соответствует содержанию произведения.
В книге, выпущенной издательством Ullstein, речь идет о времени, проведенном Беккером в заключении. Он подробно описывает свои тюремные будни, разбавляя документальное повествование остроумными анекдотами, воспоминаниями о былой юности и философскими размышлениями о смысле бытия.
Заключенный A2923EV: Борис Беккер
Некогда первая ракетка мира в одиночном разряде, олимпийский чемпион 1992 года в парном разряде, двукратный обладатель кубка Дэвиса, трехкратный чемпион Уимблдонского турнира, шестикратный победитель турниров Большого шлема, - Борис Беккер за свою спортивную карьеру заработал миллионы евро. Однако после завершения карьеры теннисиста его имя не сходило с первых полос газет по иным причинам - не спортивным.
В апреле 2022 года он был приговорен судом в Лондоне к двум с половиной годам тюрьмы - за финансовые махинации. В частности - за незаконный перевод крупных сумм на счета третьих лиц и сокрытие активов после официального признания его банкротом.
Наказание ему пришлось отбывать в двух местах: сначала в лондонской тюрьме Уандсворт, потом в тюрьме Хантеркомб в Оксфордшире. Всего за решеткой он провел 231 день - вышел гораздо раньше срока и был депортирован в Германию.
Подробно о месяцах, проведенных в заключении, а также о том, чему за это время ему пришлось научиться, Беккер и поведал теперь своим поклонникам.
Крики заключенных запомнились навсегда
Начинается книга с описания того, что мучило Бориса Беккера в первые дни заключения: "Крики ночью. Как будто люди кричат, спасая свою жизнь. Это продолжается всю ночь <...> они в ярости, потому что режут себе руки, потому что у них клаустрофобия, потому что они хотят внимания, потому что они клянутся отомстить. Теперь я это знаю. Первые несколько ночей я думал, что они все хотят покончить с собой".
Тюрьма Уандсворт, такова ирония судьбы, находится всего в паре километров от кортов, на которых проводится Уимблдонский турнир. Только в одном случае Беккеру рукоплескал весь мир, а в другом ему было суждено подружиться с убийцами и наркоторговцами.
"Уандсворт печально известен по всей Англии: перенаселенность, нехватка персонала, несъедобная еда, сырость, плесень и паутина по углам и на потолках, грязные туалеты, холод, - вспоминает Беккер. - К октябрю я спал в спортивном костюме и носках. Иногда в камере было так холодно, что я спал в двух куртках и двух парах носков, обматывая голову полотенцем".
Борис Беккер: жизнь за решеткой
Его каждодневной реальностью стала камера с расцарапанными стенами, кровать с синим матрасом, маленькое окно под низким потолком, стационарный телефон, на который нельзя позвонить, а самому - можно, но за деньги, и телевизор: "Твой злейший враг в тюрьме - это время, которое просто стоит на месте. Эта бесконечность разъедает душу и отключает разум. Когда вы выходите из камеры, начинается борьба за выживание. Когда вы возвращаетесь в камеру, вас поглощает одиночество <...> Охранников было всего около 75. Они никак не могли нас защитить. Очень быстро понимаешь, что тюрьмами фактически управляют заключенные. Если не получится присоединиться к группе крутых парней, у вас нет шансов".
Сначала он занялся плесенью, а потом - самим собой. Беккер подробно описывает, как учился жить заново, а иногда - выживать, как увлекся стоицизмом. Любимым местом стал фитнес-зал. Постепенно получилось обзавестись приятелями.
"Ты никогда полностью не избавишься от воспоминаний об этом времени, - пишет Беккер. - Ты берешь тюрьму с собой в свою новую жизнь. Я могу заснуть, только если дверь в спальню плотно закрыта. В постели я лежу так близко к краю, что чуть ли не падаю. Когда я сплю, даже самый широкий матрас превращается в узкую койку. Я не психолог, поэтому могу сказать лишь одно: до тюрьмы все было иначе".
Теннис внутри, теннис - за стеной
Один из самых трогательных моментов в книге - финал Уимблдона 2022 года. В то воскресенье Беккер был свободен от дежурства и смотрел матч в своей камере по телевизору. Играл Новак Джокович, которого Беккер одно время тренировал.
"В тюрьме есть способ выразить волнение. Когда ты счастлив, когда хочешь отпраздновать. Когда ты хочешь, чтобы об этом узнала вся чертова тюрьма, - описывает тот день Беккер в своей книге. - Ты не можешь отправить кому-то сообщение или устроить вечеринку. Поэтому ты стучишь в стену. Ты стучишь в дверь. Ты стучишь чашками и столовыми приборами друг о друга, стульями и кроватями".
Когда Джокович выиграл второй сет, Беккер слышал стук отовсюду - изо всех камер вокруг: "Все смотрели. Все были за Новака. Все были за меня". А когда Джокович выиграл, стук продолжался десять минут. "Я стоял там и плакал", - пишет Борис Беккер.
Борис Беккер и его мама Эльвира
Бывший теннисист разоткровенничался в книге и о своей матери, а точнее - о последних месяцах, проведенных с ней. Она умерла 21 ноября 2024 года - за день до его 57-летия. Впервые в книге он подробно рассказал о том, что Эльвира Беккер несколько лет страдала деменцией.
Он приехал навестить ее через пару дней после освобождения из тюрьмы. Никогда ранее они не расставались с матерью так надолго. Встреча с одной стороны обрадовала сына, с другой - расстроила до глубины души: "Я потерял мать. Не физически, а эмоционально. Я не знал, сколько времени она будет со мной. И за то время, что нам осталось провести вместе, она мало что заметит. Такова реальность деменции".
Пока он был в тюрьме, Борис не мог общаться с матерью так же часто, как раньше. Молчание привело к эмоциональному разрыву - и мать начала резко сдавать. Беккер уверен: если бы не его исчезновение из жизни матери на несколько месяцев, ее болезнь развивалась бы менее стремительно. Возможно, она и до сих пор была бы жива.